Читать онлайн книгу "Ты меня достал, Белокопытов"

Ты меня достал, Белокопытов
Александр Ануфриев


Творчество известного российского прозаика и драматурга, члена Союза писателей России Александра Ануфриева характеризуют неожиданный, интригующий сюжет, блестящие диалоги, объёмные характеры персонажей. Его пьесы поставлены самарскими театрами. Он лауреат Всероссийских конкурсов современной драматургии. Уверяем, что любители жанра драмы получат истинное удовольствие от прочтения.





Александр Ануфриев

Ты меня достал, Белокопытов








1.Коля, оставайся!


(лирическая история в одном действии)



Действующие лица:

Николай

Нина

Ширяев



Зимний пасмурный день. Свист ветра и метели. Небольшая сельская изба с печкой и сенями. Николай, коренастый парень лет двадцати двух, в темных очках, толстовке, джинсах и валенках, сидит на диване, слушает новости по радио, трогает струны гитары.



НИКОЛАЙ (запальчиво). Как же вы достали, а! (выключает радиоприемник, отстраняет гитару в сторону). Из пустого в порожнее переливаете (прислушивается).



Из сеней доносится скрип половиц и двери.



НИКОЛАЙ. Назарыч, ты? Назарыч?



Появляется полный, седой мужчина лет пятидесяти в старом тулупчике и в военной шапке-ушанке, с сумкой в руках.



ШИРЯЕВ. Я, Николенька.

НИКОЛАЙ. Чего так долго-то?

ШИРЯЕВ. Так очередь, сынок. Сельпо одно на всё Назарьево. Что же ты хочешь? Сегодня набежали, точно в ссудный день. Это в такую-то погоду.

НИКОЛАЙ. Сильно метёт на улице?

ШИРЯЕВ. Ага, вовсю.

НИКОЛАЙ. Ты, главное, всё взял по списку?

ШИРЯЕВ. Всё. Как ты просил: и «Триумфальную», картошку, шпроты, колбасу, томатный сок. Хлеб только испекли.

НИКОЛАЙ. Налей, Назарыч!

ШИРЯЕВ. Подожди секунду, я нарежу колбасу хотя бы.

НИКОЛАЙ. Налей, пожалуйста.

ШИРЯЕВ. Ну как скажешь (открывает бутылку, наливает водку в стакан).



Николай тут же выпивает.



ШИРЯЕВ. Куда торопишься, солдат? Старших по званию не дожидаешься. Я всё-таки сержант запаса.

НИКОЛАЙ. Назарыч, год назад в это же время мы уже подорвались на мине и горели с Володей в «уазике».

ШИРЯЕВ (крестится, наливает себе полстакана «Триумфальной», пьёт). Упокой его душу, Господи…Как несправедливо всё-таки, ты таких молоденьких забираешь, Господи. За что?

НИКОЛАЙ. Да лучше б и меня он забрал!

ШИРЯЕВ. Не говори так, грех большой.

НИКОЛАЙ. Жить в кромешной темноте становится невыносимо. Слышать вьюгу и не видеть снега, говорить сейчас с тобой и глаз твоих не видеть. Ничего не видеть!

ШИРЯЕВ. Надо смириться с этим, сынок. Тебе ещё жить и жить.

НИКОЛАЙ. Кому я нужен? Детдомовец, нищеброд, слепыш!

ШИРЯЕВ. Коля, ты мне нужен.

НИКОЛАЙ. Зачем? Я уже неделю сижу на твоей шее со своей гитарой. Пора и честь знать. Завтра же уеду, первым автобусом.

ШИРЯЕВ. Не горячись.

НИКОЛАЙ. А чего?

ШИРЯЕВ. Ничего. Ты пойми: я в возрасте дожития. Я теперь не один. Ты мне послан Господом вместо Володи, родная душа. Кроме того, например, ты ловко чистишь снег вокруг дома. Да! Так никто в мире лучше тебя не чистит снега. А на гитаре как играешь – сердце радуется! А поёшь как – тебе равных нет!

НИКОЛАЙ. Ты специально так говоришь.

ШИРЯЕВ. Я говорю то, что есть.

НИКОЛАЙ. Как всегда, жалеешь меня. Эта жалость вот где! Она душит меня.

ШИРЯЕВ. По весне откроется кафе на пристани, им требуются и певцы, и музыканты. Я могу тебя устроить, директриса – наш человек.

НИКОЛАЙ. Назарыч, я ведь нотной грамоты не знаю, подбираю всё на слух.

ШИРЯЕВ. Чего её там знать? Семь нот всего.

НИКОЛАЙ. Семь нот…Это же целая наука, сольфеджио. Люди всю жизнь изучают.

ШИРЯЕВ. А то мог бы петь и в нашей церкви Николая Угодника, им певчие нужны.

НИКОЛАЙ. Мог бы. Посмотрим. Дожить бы до весны ещё.

ШИРЯЕВ. Что значит – дожить? У тебя такой заступник – Николай Угодник.

НИКОЛАЙ. Но, как видишь, он меня не уберёг.

ШИРЯЕВ. А это как сказать. Всё лучше, чем…(накрывает на стол). Я говорю: вот и Володины родители, моя сестра, погибли в доме при пожаре. Был засушливый год. Володя в первый класс пошёл…

НИКОЛАЙ. Повторим, Назарыч!

ШИРЯЕВ. Да, святое дело (разливает водку по стаканам).

НИКОЛАЙ. Слушай, кто-то стоит сейчас на крыльце и стучится в дверь.

ШИРЯЕВ. Тебе показалось, это вьюга хулиганит.

НИКОЛАЙ. Я тебе говорю! Назарыч, открой человеку!

ШИРЯЕВ. Да пожалуйста, пойду, проверю (уходит).



Ширяев возвращается с хрупкой, глазастой девушкой небольшого роста – она в белой шубке, с пакетом в руках.



ШИРЯЕВ. А ты был прав, Николай, у нас гости.

НИНА. Доброго дня!

НИКОЛАЙ. Здравствуйте.

ШИРЯЕВ. Вот, сынок, знакомься, это Нина.

НИКОЛАЙ. Очень приятно.

ШИРЯЕВ. Нина, это Коля – товарищ Володи, они вместе служили в Чечне, в Аргуне.

НИНА. Он неделю гостит у вас. Всё мы знаем. Борис Назарович, голосовая почта в Назарьеве хорошо работает. А я вам пирогов принесла.

ШИРЯЕВ. Твои произведения?

НИНА. Нет, маме помогала. Тут и с мясом, и с морковью, и с капустой. Угощайтесь на здоровье.

ШИРЯЕВ. Нина, ведь сегодня годовщина, как не стало Володи.

НИНА. А я помню, Борис Назарович.

ШИРЯЕВ. Значит, так. Давай-ка сюда свою шубку, присоединяйся к нам, садись к столу.

НИНА. Спасибо.

ШИРЯЕВ. Нина училась с Володей в одном классе, старостой класса была. Ох, давала всем прикурить.

НИНА. Было дело.

НИКОЛАЙ. А Наталья Малинина? Володя мне про неё постоянно рассказывал.

НИНА. Естественно. Все наши пацаны сохли по Малининой, красотка, ноги от ушей. Отец – директор рынка. Укатила она в Москву, на журфаке МГУ там учится. Наше Назарьево ей до лампочки.

НИКОЛАЙ. Понятно.

НИНА. Ой, Борис Назарович, мне чуть-чуть, полрюмочки, пожалуйста. Не умею я пить. Да и столько бед из-за неё, из-за водки-то.

НИКОЛАЙ. Это хорошо, что не умеете.

ШИРЯЕВ. Ладно, молодёжь. Помянем племянника моего, Володю. Пусть земля ему всегда будет пухом, царствия ему небесного. Добрый, славный был хлопец: надёжный, открытый (крестится).



Нина пьет водку, закашливается.



НИКОЛАЙ. Вы запейте соком, Нина.

НИНА. Я же предупреждала вас (пьет томатный сок).

НИКОЛАЙ. Очень общительный, да. Мы с Володей как-то сразу нашли друг друга, оба с Волги, водители. Я на «Камазе», он – на «уазике». И, главное, неделя оставалась до дембеля. А вокруг Аргунское ущелье, горы – красота. Война давно закончилась, решили напоследок прокатиться и полюбоваться. Но мины-то ещё остались не обезвреженные. Может быть, это была последняя подлая мина в Чечне. Нас предупреждали об этом участке, а мы не послушались.

НИНА. Кто первый предложил поехать?

НИКОЛАЙ. Я не помню.

НИНА. А всё-таки?

НИКОЛАЙ. Какая теперь разница? Ничего уже не изменишь. Володя на месте погиб, а я зрение потерял. Осколками контузило меня вдобавок. Несчастный случай.

НИНА. Лечились в госпитале?

НИКОЛАЙ. Да, в Аргуне, а потом вернулся домой, в город. Мне выделили отдельную комнату в общежитии – клетушку, десять метров, Нина. Камера с чёрными мыслями – так я её называл. В ней и куковал, пока не созвонился вот с Борисом Назаровичем и не приехал сюда

НИНА. Ну и правильно сделали.

ШИРЯЕВ. Вот и я говорю: Коля, оставайся! Здесь теперь твой дом. Что город? Это мясорубка, суета, в нём все превратились в роботов. Свалишься на улице – никто не подойдёт. Перешагнут.



Звонит сотовый телефон, лежащий на столе.



ШИРЯЕВ (отвечает по телефону). Да, Захар Петрович! Я дома, а сегодня годовщина у Володи. Помянул его, конечно. Он мне был как сын, сами знаете. Двести грамм принял, как полагается…А что случилось? Да, понятно, подменю, какой вопрос. Всё, буду через десять минут. Только ничего, что я уже выпил? Ну да, выходной сегодня, в школе никого нет. Договорились…Вот, ребятки, не дают мне с вами посидеть спокойно. Начальник охраны звонил. Оголился пост наш в школе. Витю Чернышова увезли на «скорой» с подозрением на инфаркт. Надо его срочно подменить. А вы продолжайте. Нина, будешь за хозяйку. Пирожок возьму с собой?

НИНА. Обязательно.

ШИРЯЕВ. Значит, не прощаюсь с вами (уходит).

НИКОЛАЙ. Удачи, Назарыч!

НИНА. Коля, что же вы не угощаетесь? Я зря старалась?

НИКОЛАЙ. Да, конечно (пробует пирог). Ой, ничего вкуснее в жизни я не пробовал. Честно. Знаете, Нина, я уже неделю в Назарьеве, а, кажется, всегда здесь жил.

НИНА. Это вы сейчас так говорите: зимой. А когда Волга вскроется, всё зацветёт, задышит – лучше места в мире не найдёте. И ни в какой город не захочется.

НИКОЛАЙ. Возможно…Ты работаешь здесь?

НИНА. Да, на ферме, дояркой. А что? Мама – мой начальник, бригадир. Отец пил по – страшному, нас бросил. Теперь в городе по рюмочным ошивается.

НИКОЛАЙ. Может, вернётся ещё, одумается?

НИНА. Сомневаюсь.

НИКОЛАЙ. А у меня никого из родни. Детский дом вспоминать не хочется, и школу-интернат, и курсы водителей. Только в армии вот встретил друга настоящего и потерял.

НИНА. Коля, вот не ожидала от тебя таких грустных, унылых речей услышать. Нельзя сдаваться, понимаешь? Руки опускать.

НИКОЛАЙ. Понимаю.

НИНА. Не обиделся?

НИКОЛАЙ. Нет (берёт в руки гитару). Эх, подруга моя шестиструнная, верная. Она путешествует со мной с детского дома.

НИНА. Ой, сыграй что-нибудь, пожалуйста.

НИКОЛАЙ. А что ты любишь?

НИНА. Много всего…

НИКОЛАЙ. Володя всегда просил эту песню (поёт). Клён ты мой опавший, клен заледенелый, что стоишь нагнувшись под метелью белой…

НИНА. Коля, ты – талант. А талант нельзя прятать. Его надо дарить.

НИКОЛАЙ. Ты такая правильная! Спасибо (целует руку девушке).

НИНА. У нас через неделю будет вечер в клубе. Ты не мог бы на нём выступить? Я обо всём договорюсь.

НИКОЛАЙ. А ты этого очень хочешь?

НИНА. Да.

НИКОЛАЙ. Но я буду петь только для тебя.

НИНА. Согласна.

НИКОЛАЙ. А скажи, какого цвета у тебя глаза?

НИНА. Не знаю. Мама надо мной смеётся, говорит: зелёные. Говорят, что они светятся в темноте, как у нашей кошки Мани.

НИКОЛАЙ. А волосы?

НИНА. Светлые, жёсткие.

НИКОЛАЙ. Нина, ты – красавица!

НИНА. Ты ошибаешься, я самая обыкновенная.

НИКОЛАЙ. Мальчишки в школе писали тебе записочки?

НИНА. Нет, никогда, ни одной.

НИКОЛАЙ. Не может быть! Но мне это знакомо. Я за год службы в армии не получил ни одного письма. Получали все, кроме меня.

НИНА. А я бы писала тебе каждый день.

НИКОЛАЙ. Нина, ты – золото. Как же я завидую твоему суженому.

НИНА. А я твоей суженой.

НИКОЛАЙ. Правда? Моей суженой? (вдруг хватается за голову, раскачивается от боли).

НИНА. Что с тобой?

НИКОЛАЙ. Сейчас пройдёт. После взрыва в горах бывает. Прости…

НИНА. Тебе надо прилечь.

НИКОЛАЙ. Да, пожалуй (ложится на диван). Помогает лёд.

НИНА. Да, я сейчас, я мигом (убегает, возвращается с полотенцем в руках, прикладывает его ко лбу Николая).

НИКОЛАЙ. Благодарю.

НИНА. Это всё от водки, она виновата.

НИКОЛАЙ. Нет, водка ни при чём…Нина, сколько хлопот я тебе доставляю. Ты, наверное, домой торопишься.

НИНА. Нет-нет, с чего ты взял? Тебе получше?

НИКОЛАЙ. Да, уходит боль.

НИНА. Есть у нас один врач-терапевт, живёт на соседней улице. Он может помочь. Я его приведу, он посмотрит тебя.

НИКОЛАЙ. Нина, только не сегодня.

НИНА. Почему?

НИКОЛАЙ. Всё-таки день памяти Володи. И день нашей с тобой встречи. За окном – свирепая метель. Ты – рядом, правильная девушка из Назарьева. Я об этом мог только мечтать.

НИНА. А чёрные мысли? Их больше не будет? (поднимается).

НИКОЛАЙ. Не уходи.

НИНА. Напугался? (трогает печку). Остывает наша батарейка. Надо подбросить топлива. Тебе нравится треск поленьев?

НИКОЛАЙ. Да, очень.

НИНА. И мне. Я его обожаю (бросает дрова в печку).

НИКОЛАЙ (берёт в руки гитару, начинает играть). Нина, это тебе посвящается.



Мелодия очень грустна и пронзительна.



НИНА (кружится в медленном танце). Мне ещё никто, никогда, ничего не посвящал.

НИКОЛАЙ. Я исправлю эту ошибку…

НИНА. Ты останешься здесь? Останешься?



Коля будто не слышит слов девушки, продолжает вдохновенно играть на гитаре.








2.Татьянин день


(монолог риэлтора)

действующие лица:

Гоша Бакутский



ГОША. Самое невероятное, что в этот знойный, июльский день у меня впервые в жизни за спиной появились короткие, крепкие крылышки. Я семенил в плетенках по асфальту, как древнегреческий икар по взлетной полосе, я готов был взмыть в воздух. Жара не утомляла и была желанной, а рассеянная улыбка прописалась на моём лице. «Таня приехала, Таня приехала»,– слышалось мне отовсюду. Встречные прохожие теперь уже не казались забитыми и угрюмыми. «Сотовый» стал самым близким другом. Я ждал звонка от неё. Вот-вот она получит от соседей мою короткую записку с номером телефона на оборотной стороне: «Таня, пожалуйста, позвони».

На работе я будто отсутствовал, сидел за стареньким компьютером в полной прострации, мечтая о скорой встрече.

– Бакутский, к вам клиент! – говорил мне раздраженно чернобородый начальник. – Вернитесь на грешную землю.

И я возвращался, машинально заполнял риэлторские анкеты, заигрывал с посетителями, что-то обещал, на чем-то настаивал, нёс сумятицу. При этом то и дело выдергивал из сумки свой мобильник, проверяя входящие звонки, вдруг не услышал какой-нибудь, пропустил. Последние полчаса казались вечностью. Скорее на волю! И вот я спускаюсь по узенькой, разбитой улочке к Волге, к спасительному ветерку и тени каштанов на набережной. Повторяю про себя: «Таня, любимая, где же ты? Отзовись. Мне так не хватает тебя». Она будто меня услышала, мой сотовый ожил своей мелодией – долгожданным танго. Её серебристый, детский, звонкий родной голос я не слышал ровно четыре года. Всё это время Таня училась в Москве, получала экономическое образование. И вот я слышу:

– Это Гоша Бакутский? Здравствуйте. Вы меня узнали? Удивительно. Мистический человек. А вы меня сейчас разве не видите?

Я поднял глаза – она шла по парапету навстречу, настороженно улыбаясь, изящная брюнетка, в белоснежном костюме, с развевающемся красным шарфиком. В ней разительные перемены – внешний лоск, оценивающий взгляд.

– Здравствуй, Таня.

Я порывисто обнял её и поцеловал. Слегка покраснев, она решительно освободилась от объятий. И сказала:

– Вы совсем не изменились, Гоша. Сразу в атаку. Так же нельзя, не даёте привыкнуть девушке, опомниться. Когда повзрослеете?

Я залюбовался Таней, еле слышал её укоряющий щебет, продолжение нотаций:

– Гоша, вы окаменели? Мы так и будем стоять? – дергала она меня за рукав. – Идемте же куда-нибудь, ну скажем, в ресторан? Я так проголодалась.

Почему она со мной официально говорит, на вы? И сразу тянет в ресторан. Моих риэлторских грошей разве что хватит на две чашечки чая. Но между тем я шел за ней покорно, мучительно припоминая, когда же я в последний раз бывал в подобных заведениях, таких, как «Юта». Жизнь внутри «Юты» мне всегда казалась таинственной и недоступной. За зеркальными, автоматическими дверьми нас радушно встретили две миловидных, высоких блондинки. В залах ресторана было всего несколько человек. Анна уверенно направилась по лестнице на второй этаж, заметив:

– Бакутский, не робейте.

В «Юте» был шик и всё со вкусом, европейская отделка, кондиционеры, причудливые стулья, столики. Таня выбрала одно из лучших мест – у плоского, высокого аквариума. Одна из блондинок тут же принесла нам меню в красной кожаной папочке. Не заглядывая в длинный перечень и не спрашивая меня, Таня ледяным голосом заказала красное грузинское вино, салаты, фрукты и пирожные. А потом произнесла:

– Отметим мой приезд, Бакутский, оторвёмся. Я очень устала в дороге. Поезд вообще не выношу, ночь провертелась, не спала. Ещё попутчики такие выпали – три тётки-трещётки, торговки.

Я молча кивал. Рыб, которые играючи метались и порхали между цветных растений и кораллов, я видел впервые в жизни. Просто океанские звёзды, глаз не оторвёшь. Моя спутница тоже прильнула к стёклам аквариума.

– Как я им завидую, – тяжело вздыхая, сказала он. – Этим существам. Они так беззаботны, ими все любуются. Они живут здесь и сейчас. Только так надо жить.

Заказ нам принесли молниеносно. После дежурного тоста «С приездом» и моих вздохов «А помнишь?» Таня взяла инициативу в свои руки. Передо мной сидела рафинированная, столичная леди. Как запрограммированная, она говорила чужие слова. Наши четыре года разлуки уместились в несколько её пространных размышлений о тщете моей провинциальной жизни. Я почувствовал себя полным лузером, неким студентом на экзамене, причём, самым отстающим, не выучившим ни одного билета. Я спросил её:

– Ты почему не отвечала на мои послания?

– А когда мне было отвечать? Когда? – жёстко парировала Таня. – Ты был хотя бы один раз в Москве? Москва – это бешеный ритм, непредсказуемость, сумасшествие. Но я очень благодарна ей за ежечасный, ледяной душ, за избавление от иллюзий.

Она вернулась сюда по единственной причине, чтобы продать свою квартиру в ветхом, деревянном двухэтажном доме. И, когда узнала, что я по роду своей службы имею к торговле недвижимостью прямое отношение, оживилась, засияла, сказала мне:

– Так, Гошенька, отныне ты моё доверенное лицо. Доставай бумагу, карандаш. Записывай.

И я повиновался ей, записывал, считал. В итоге получилась кругленькая сумма. Она настаивала на причитающихся мне процентах, я отказывался. Мне хотелось ей сказать: «Москва украла твоё сердце, Таня. Оттого в твоих глазах больше нет любви, лишь циничный расчёт». Но по слабости своей сдержался. Она потом излишне театрально ворковала по мобильнику, твердя:

– Антоний, не грусти. Я скоро обернусь. Закончу все свои дела и первым же поездом примчусь к тебе, в Медведково. Как наше гнёздышко? Ты пылесосишь каждый день наш персидский ковёр? Прекрасно. Как дела в посольстве? Ну, крутись, крутись. Нет, самолёта я боюсь. Я сейчас сижу в кафе с подружкой. Мы с ней учились в одном классе. Её Анжеликой зовут. Мы жуём бананы, мы совсем не пьём. Что за ревность, Тоша? Я верна тебе как Пенелопа. Я перезвоню попозже, – подвела черту она.

Я прыснул от смеха:

– Гоша -Тоша. Рифмуется.

Таня взорвалась и выдохнула:

– У меня начинает уже болеть затылок от твоего юмора, от тебя. Это Москва была на проводе, Бакутский. Ты понимаешь? Москва! Ревнуешь тоже? Все ревнуют, не дают дышать.

Обдав меня насмешливым, прелестным взором, Таня закурила. Я не знал, что делать с возникшей зловещей паузой. Я понял, что нам вообще больше не о чем разговаривать. Всё, что когда-то было между нами, похожее на светлое, искреннее чувство, растаяло без следа. Я сказал:

– Таня, мне кажется, тебе нужен другой риэлтор. Москва украла твоё сердце.

– Оставь меня в покое, а? – огрызнулась она в ответ и лицо её исказилось в нервной гримасе. – Я хочу остаться одна. Мужчина должен быть удачлив, понимаешь? По определению.

По-видимому, эти слова её очень задели. Мне даже показалось, что ещё мгновение и бутылка «Киндзмараули» обрушиться на мою голову. Но она сдержалась и произнесла, сжав губы:

– Для меня теперь мужчина без бобла – фук, манекен. Поэтому, Гоша…Адью! Хиляй отсюда! Я заплачу сама! Хиляй!

«Что за бандитский жаргон? Понахваталась в столице. Вот и всё. Татьянин день какой-то». В одно мгновение для меня рухнул целый мир. Из «Юты» я бежал по раскаленной набережной, как по руинам своей безответной любви. Теперь не оглянуться бы, выстоять, вычеркнуть из сердца строчки…

Милая Таня,

Солнце, кружись!

Если расстанемся –

Кончится жизнь.






3.Ты меня достал, Белокопытов


(трагикомедия в пяти картинах)



действующие лица:

Белокопытов.

Ольга

Загзин

Картина первая

Летняя ночь. Один из причалов речного вокзала. Теплоход «Анна Герман». Из музыкального салона теплохода доносятся то приближающиеся, то удаляющиеся звуки саксофона. На палубе появляются Загзин и Белокопытов. Загзин одной рукой опирается на Белокопытова, в другой несёт букет цветов.



ЗАГЗИН (заплетающимся языком). Я же говорил тебе: старпом наш человек! Иннокентий Васильевич, надо! И всё, под козырёк. Ты же видел, видел…

БЕЛОКОПЫТОВ. Неудобно как-то…

ЗАГЗИН. Слушай меня, парень, ты хотя бы один раз путешествовал в люксе? Только честно.

БЕЛОКОПЫТОВ. Ни разу.

ЗАГЗИН. А я каждое лето туда-сюда плаваю, мне это не в диковинку, знакомые пейзажи. А это средняя палуба?

БЕЛОКОПЫТОВ. Средняя, средняя.

ЗАГЗИН (останавливается около двери каюты). Подержи мой кустик, пожалуйста (протягивает букет Белокопытову, роется во всех карманах). Да где же он, родимый? Вот он, вот он ключ мой, ключ от счастья…Тык-мык…Я попал. Ей богу, я попал. А толку?.. Она изнутри закрылась, лебёдушка. Все глаза, наверное, проглядела. Или не все? (стучится в дверь). Милая, свои!

БЕЛОКОПЫТОВ. Я пойду к старпому.

ЗАГЗИН. Нет! Ни в коем случае! Ты не бросай меня, брат…Ты знаешь, как я благодарен! Как ты их, однако! Одной левой, как щенят.



Ольга зажигает свет в прихожей каюты-люкс, нехотя набрасывает на себя халатик, открывает дверь. Держась друг за друга, в каюту вваливаются слегка испуганный Загзин и очень смущённый Белокопытов.



ЗАГЗИН. Можно?

БЕЛОКОПЫТОВ. Добрый вечер.



Ольга молчит, скрывая изумление.



ЗАГЗИН. Ты извини уж нас (протягивает букет).

БЕЛОКОПЫТОВ. Да, да, простите.

ЗАГЗИН. Как жаль, что ты отказалась, не вышла со мной на парапет. Ты знаешь, кого я встретил в привокзальном кабачке? Кирилла Исакова! Моего одноклассника. Помнишь такого? Шепелявый, заикается, услужливый такой. Не помнишь, Оля?

ОЛЬГА. Очень смутно.

ЗАГЗИН. Так он теперь директор ресторана! Ты могла себе представить?

ОЛЬГА. Что?

ЗАГЗИН. Кирилл, светило математики, а приземлился здесь, открыл свой бизнес.

ОЛЬГА. Букет цветов от него?

ЗАГЗИН. Нет, это Белокопытов постарался.

БЕЛОКОПЫТОВ. Виноват. Сорвал на клумбе.

ЗАГЗИН. От Кирилла тебе кока-кола. Где она, Белокопытов?

БЕЛОКОПЫТОВ. Позабыл? Мы подарили её бакенщику, дедушке.

ЗАГЗИН. Зачем?

ОЛЬГА. А кто это сейчас с тобой?

ЗАГЗИН. Ой, извини, я не представил. Это Вячеслав Белокопытов, лучший европейский фермер. Яблоню с лимоном скрещивает запросто. Плывёт за нами, то есть с нами…Опыт передать всем туркам, грекам. Он – учёный! Всех пересажает, скрестит!

БЕЛОКОПЫТОВ. Ваш Евгений Александрович шутит, у него большое чувство юмора.

ЗАГЗИН. Вдобавок ко всему предобрый малый. Замечательный поэт. Он «Незнакомку» Блока наизусть читает. Вскочил на ресторанный столик и давай чесать! Все рты открыли от изумления. Он сорвал жуткие аплодисменты!..

ОЛЬГА. Я не сомневаюсь.

БЕЛОКОПЫТОВ (Ольге). Мы с вами раньше не встречались?

ОЛЬГА. Кто знает…

ЗАГЗИН. Да его все знают.«Незнакомку» же читает!(Ольге). Мы так и будем у дверей стоять, как посторонние?

БЕЛОКОПЫТОВ. Я, наверное, пойду к старпому или поймаю такси и к товарищу. Он здесь недалеко живёт.

ЗАГЗИН. Ты хочешь, чтобы я обиделся на всю оставшуюся жизнь? Кого меняешь на старпома? Оля!..

ОЛЬГА. Вячеслав, действительно, куда вы на ночь глядя рвётесь? Места у нас много.

БЕЛОКОПЫТОВ. Хорошо, премного благодарен.

ЗАГЗИН. Оленька, вот если бы нам по напёрсточку Наполеона.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70021945) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения